Прихватизация

09 октября 2014

Второй год Марина М. пытается отстоять в суде интересы своей несовершеннолетней приемной дочери. Девочка родилась в 2006 году и была прописана в отдельной трехкомнатной квартире в Кировске, площадью почти 64 квадратных метров, у своей матери. А после смерти мамы ребенок фактически оказался владельцем комнаты в коммуналке. Никто из родных девочки об этом даже не догадывался…

 

«Зайкина избушка» на современный лад

Все мы помним русскую народную сказку «Зайкина избушка». Это та, в которой лисичка попросилась к заиньке погреться, да его же из избушки и выгнала. Сказка – ложь, да в ней намек.

К сожалению, хитрые и безжалостные «лисы», желающие завладеть чужим имуществом, сегодня не редкость. И отнюдь не в зверином царстве, а самом что ни на есть человеческом государстве. И если в сказке про заюшку все лесные звери стремились прогнать коварную лису, защитить слабого и беззащитного, то в человеческом гуманном обществе – все наоборот. Большинство вольных или невольных участников этой житейской трагедии по какой-то неведомой (а может быть вполне очевидной?) причине изо всех сил помогали мошеннице-«лисе».

 

Наследство

Начнем по порядку. Умирая, тетя за неимением собственных детей оставила трехкомнатную благоустроенную квартиру своей племяннице Л. К сожалению, жилье было не приватизировано. Племянница тоже не сделала этого, так как оказалась девушкой легкомысленной, к тому же всерьез увлекавшейся наркотиками. Короче, было ей не до того.

В 2006 году у наследницы жилья родилась дочь. Кстати, рожала она в боткинской больнице, поскольку к этому времени уже имела целый букет болезней, среди которых, ВИЧ, гепатит, туберкулез. Появление малышки немного образумило Л. – она попыталась создать нормальную семью: взялась за ремонт, стала задумываться о судьбе ребенка. Но страсть к наркотикам победила материнские чувства, и через какое-то время Л. снова вернулась к прежнему образу жизни. Бабушка – Н. -, увидев однажды у больницы брошенную коляску с малышкой, и застав свою дочь за непотребным занятием (кололась в кустах с наркоманами), забрала внучку к себе, в двухкомнатную квартиру, где помимо пожилой женщины проживают еще ее муж и сын. Впрочем, туда же вскоре перебралась и сама Л., так как ни содержать себя, ни оплачивать коммуналку в своей трехкомнатной квартире она уже была не в состоянии. В 2007 году, чтобы снять с себя бремя дополнительных расходов, мать Л. сдала эту самую трехкомнатную квартиру двум «хорошим» людям, приехавшим в Кировск из Псковской области и не имеющим крова. Условия аренды были более чем выгодные – постояльцам нужно было лишь оплачивать коммунальные услуги, да обеспечивать в квартире порядок. В общем, живи и радуйся. Даже имеющуюся в квартире мебель им в распоряжение оставили.

По словам матери, страсть к наркотикам Л. не оставляла. Несмотря на тяжелые хронические заболевания, она все время искала возможность уколоться. Когда не могла достать дозу, была злой, раздражительной, агрессивной. Как-то Л. устроилась на работу, была очень довольна. Получив зарплату, купила для малышки обновки – платьице, колготки, туфельки. Девочка очень обрадовалась подарку. Бабушка ее принарядила во все новенькое, вывела на прогулку.

– Погуляли, – рассказывает бабушка Н. -. Пришли домой сняли одежду, аккуратно ее повесили, легли спать. Утром просыпаемся – ничего нет, а Л. приходит домой – уже никакая. На работу она больше не ходила.

За квартиру дочери Н. не переживала, хватало других забот. Тем более, считала: квартиранты-то люди хорошие, коммуналку оплачивают вовремя, в жилье порядок поддерживают. Хотя, как оказалось, сильно ошибалась. Именно в этот очень тяжелый для семьи период, в квартире Л. эти совершенно посторонние люди, обычные постояльцы, получают постоянную регистрацию (дата прописки – 14 февраля 2008 года). Каким образом? Теперь это предстоит выяснить компетентным органам.

– Л. из дома все время старалась улизнуть, – рассказывает Н. – Собирается куда-то уходить, я ее спрашиваю: ты куда? Она отвечает: «Да мне надо сходить в одно место». А потом возвращается – глаза стеклянные… Ей все время надо было уколоться. Я спрашивала: сколько доза стоит? Отвечала: тысячу. А где она денег могла взять, если не работала? Видимо, они ей давали за то, что она подписывала нужные им бумаги.

Между тем, здоровье Л. все ухудшалось, и в сентябре 2009 года она попадает в Выборгский противотуберкулезный диспансер с диагнозом ВИЧ-инфекция в 4 Б фазе (предпоследняя стадия болезни, фактически уже СПИД – Прим. ред.), генерализованный (открытый) туберкулез и массой других сопутствующих диагнозов, среди которых, между прочим, значилась и опиоидная зависимость.

 

Врезка

По определению ВОЗ: к основным признакам опиоидной зависимости относятся: сильное желание употребить опиоиды; трудности в осуществлении контроля над поведением, связанным с их употреблением; возникновение синдрома отмены после прекращения или сокращения употребления опиоидов; симптомы толерантности (для получения эффектов, ранее достигавшихся меньшими дозами, требуется употреблять более высокие дозы); прогрессирующее игнорирование других удовольствий или интересов; упорное постоянное употребление опиоидов, несмотря на совершенно очевидные негативные последствия. Именно в силу этих аспектов опиоидная зависимость наносит особенно серьезный урон самому индивиду, его семье и сообществу.

Помимо прочих сильнодействующих лекарств Л. были назначены и такие препараты как феназепам (показания к применению: невротические, неврозоподобные, психопатические, психапатподобные и др. состояния; побочные действия – спутанность сознания, снижение памяти, замедление психических и двигательных реакций), сонапакс (показания: шизофрения, тяжелые нарушения поведения, связанные с агрессивностью; побочные действия – спутанность сознания, возбуждение, эмоциональные нарушения). Несмотря на тяжелые заболевания, сложное лечение (Л. проходила химеотерапию) в выписке из истории болезни говорится, что Л. «неоднократно, будучи в стационаре вводила ПИН, 13.04.10 г. ушла самовольно из стационара во второй половине дня и вернулась только в 23:00 14.04.10 г, наркотест положительный (+) на морфин».

Почему мы так подробно останавливаемся на этих событиях? Именно во время лечения в противотуберкулезном диспансере Л. 4 декабря 2009 года подписывает нотариальную доверенность на приватизацию своей квартиры, причем, не оставляя в ней для себя даже малой доли жилой площади. В результате этого трехкомнатная квартира была поделена между тремя собственниками: двумя бывшими квартирантами и маленькой девочкой, каждому досталось по 1/3 жилой площади. Договор о передаче квартиры в собственность был подписан 21 декабря 2009 года, а из больницы Л. была выписана лишь после инцидента - 15 апреля 2010 года. Причем, всем близким уже было ясно, что дни ее сочтены.

– Л. отказалась от своих прав, ну а девочку никуда не деть, – говорит Марина – С ней приходится считаться. Когда шла приватизация, Л. находилась в больнице, лечилась причем очень серьезно, была под психотропными препаратами. Все делалось у нотариуса и не здесь, в Кировске, а в Выборге. Нотариус знал, что Л. находилась на стационаре в больнице. Какие могут быть подписи? Однако он не потребовал медицинского освидетельствования на предмет ее дееспособности. На суде я ему задала вопрос – почему? Он ответил, что поверил ей под честное слово. Я и не знала, что нотариус у нас действует под честное слово, впрочем, как и паспортистка, которая прописывала в квартиру, являющуюся муниципальной собственностью, посторонних людей. Паспортистку тоже в прошлый раз вызывали на суд. Она также сказала, что поверила на слово людям, представившимся тетей и дядей Л. Явное мошенничество – они обманывают государство.

 

Люди как люди… квартирный вопрос только испортил их…

Отхватив лакомый кусок, бывшие арендаторы – теперешние собственники, на этом не успокоились. Как и всякие «уважающие» себя люди (а уж они-то себя уважают – это точно), они чисто по-житейски (а может, и с дальним прицелом) грамотно рассудили: а зачем это им, «честным» людям, оплачивать коммунальные услуги за Л. и ее дочь? Пусть платит за себя сама. Недолго думая, новообразовавшаяся хозяйка, подает исковое заявление мировому судье об определении порядка пользования жилым помещением. И 14 октября 2011 года суд, выслушав истицу и ее мужа, который являлся соответчиком, в отсутствие Л. (как указано в решении, ответчица на заседание не явилась) вынес заочное решение о том, что бремя коммунальных расходов собственники будут нести в равных долях – в соответствии с занимаемой площадью. Даже вообразить себе такое невозможно. Сколько семей годами снимают жилье, платят за аренду по 15-20 тысяч, да еще и коммунальные платежи вносят. А здесь пользовались чужой квартирой несколько лет, оплачивая только коммунальные услуги, завладели большей частью этой квартиры, да еще и в судебном порядке долги с законной хозяйки решили взыскать, обвинив ее в нарушении правил проживания. Это, по словам матери Л., – тоже обман.

Внучку пожилая женщина воспитывала сама практически с самого рождения девочки, после случая с коляской бабушка больше ребенка не доверяла горе-родительнице. Хотела было обратиться в отдел опеки, но побоялась, что ребенка изымут из семьи. Да и огласки лишней не хотела, надеялась, что дочь когда-нибудь опомнится, изменит образ жизни.

Марина считает, что, подав иск об определении порядка пользования жилым имуществом, самозванцы таким образом начали отчуждение квартиры. Ведь они знали, что Л. платить за коммуналку нечем. И не случайно они ждали ровно три года, чтобы прошел срок исковой давности.

– Я его встретила, квартиранта-то нашего, – рассказывает Н. – а он и говорит: «Зайди, возьми квитанции на оплату». Я зашла, а он мне: «Пропиши свою внучку у себя, а мы оплатим квитанции, которые приходят на эту комнату. Я ответила, что не сделаю этого, да и опека не позволит. На что он ответил: «Мы все сделаем, только дай свое согласие».

Только получив квитанции на оплату, мать Л. поняла, что с квартирой что-то не так.

– Я сказала постояльцам, чтоб они съезжали. Но они ответили, что никуда не уйдут, поскольку имеют прописку в этой квартире, показали паспорта, – вспоминает Н. – Дочь ничего не говорила ни о том, что собирается прописать у себя этих людей, ни о том, что она это уже сделала.

 

Из трешки в коммуналку

О том, что постояльцы не только прописались, но и приватизировали на себя 2/3 квартиры, родственники Л. узнали только в 2013 году, когда молодая женщина уже умерла. Марина, тетя малышки по отцовской линии, начала оформлять опеку. Вот тут-то все и открылось.

– Ребенок, родившись в 2006 году, был прописан в отдельной квартире, а теперь он имеет только комнату к коммуналке, – рассказывает Марина. – Все было до такой степени скрыто, что даже бабушка девочки не знала, что такое произошло. Когда мы пришли с органами опеки, «хозяева» нас даже в квартиру не пускали. Я пыталась мирно решить этот вопрос – предложила им выписаться из жилья и отписать приватизированные доли ребенку. Они отказались. Я пыталась их усовестить. Как же так: для них сделали доброе, почти даром впустили пожить, потому что они не имели своего жилья, а они вон как поступили… Но на них это не подействовало.

Марина подала гражданский иск в суд. На время судебного разбирательства на оспариваемое имущество наложен арест. Недавно состоялось четвертое заседание по этому делу. Ответчики с третьего заседания уже не являются, их интересы представляет адвокат. У опекуна ребенка нет возможности нанять адвоката. Ей нужно гасить долг, накопившийся за коммунальные услуги в комнате ребенка. К тому же всерьез заниматься лечением девочки.

– Как мог наймодатель разрешить прописаться в квартире, где проживал человек с тяжелой формой хронического заболевания, к тому же инфицированный больной, страдающий наркоманией (все это указано в выписке из роддома)? – сокрушается Марина. – Мне говорили: Л. такой образ жизни вела, она сама во многом виновата. Я с этим согласна, но как можно было так поступить с маленькой девочкой? Ведь ребенок и так всего лишен – родительской теплоты, ласки. От матери ей по наследству только палочка Коха досталась. Сейчас лечимся в тубдиспансере. Я была убеждена: там маленький ребенок, там ничего с недвижимостью случиться не может, и когда опека передала мне документы на имущество ребенка, у меня просто шок был. Оказывается все можно сделать...

 

Справедливость восторжествует

Какой бы плохой матерью не была Л., она свое наказание уже понесла. А вот люди, обидевшие ребенка-сироту, похоже, не боятся суда: ни людского, ни Божьего.

– Тяжело умирала Л., больные СПИДом все умирают тяжело. У них полностью убивается иммунитет, отказывают все органы. Она умирала у меня дома, на глазах у собственного ребенка. Медики отказывались от госпитализации. Она не могла ни есть, ни пить, – рассказывает Н.

«Тетю» и «дядю», счастливо обосновавшихся в квартире Л., и когда-то позиционирующих себя одной семьей, проблемы в одночасье ставшей совершенно чужой семьи больше не волновали.

– Они как провернули свое дело, сразу самоустранились. Ни финансово, ничем другим не помогали, – говорит Марина.

Марина и бабушка малышки считают: Л. не могла понимать своих действий, когда подписывала доверенность на приватизацию, поскольку находилась под воздействием сильнодействующих препаратов. Однако для подтверждения этого необходима медицинская экспертиза. На последнем заседании суд ходатайствовал о ее проведении.

Информация о том, что квартиру, где прописана несовершеннолетняя, приватизируют посторонние люди, в отдел опеки не поступала.

– Почему мы не знали о прописке в данной квартире посторонних людей? Потому что вопросами регистрации и прописки мы занимаемся только, если это происходит в жилье сирот. На тот момент у девочки был законный представитель – ее мать, поэтому информация, что в квартире кто-то прописывается, к нам не поступала. В вопросе приватизации – то же самое, – говорит представитель отдела опеки и попечительства, выступающий в суде третьей стороной.

Но сегодня Марина задается и другими вопросами:

– Почему никого не смутило, что молодая женщина, имеющая на руках маленького ребенка, в приватизации жилья, нанимателем которого она является, не оформляет даже доли собственности на себя? Почему доверенность на приватизацию оформлялась не в Кировске, по месту жительства Л., а невесть где – в Выборгском районе и почему это обстоятельство нисколько не смутило тех, кто занимается вопросами приватизации.

Для Марины сейчас главное в жизни – спасти девочку: привести в порядок ее здоровье и навести порядок с недвижимостью. «Ладога» будет пристально следить за дальнейшим развитием событий. Вместе с Мариной и ее приемной дочерью нам хочется надеяться, что справедливость в этом деле восторжествует.

Мария Светлова

Вернуться к списку Общество