Золотые промыслы уезда
Младенцам, накануне отправления, на шею повязывали костяной знак на белом шелковом шнурке, на котором ставили пломбу, «мамкам» выдавали дорожные билеты и сопроводительные документы. Каждую субботу караван особых дилижансов обитых черным сукном выстраивался у дверей Воспитательного дома, из которых одна за другой спешно выходили молодые женщины со свертками на руках и занимали определенное каждой из них место в дилижансах. Далее эта загадочная, но по-своему торжественная, процессия, насчитывавшая десятки, а то и сотню, экипажей, трогалась в путь: кто на Балтийский, кто на Варшавский, а кто на Николаевский вокзалы. Туда же, на вокзалы, к 5 часам вечера являлись матери младенцев, чтобы бросить прощальный взгляд на своих чад.
Именно там, за дверьми Воспитательного дома, начинался «золотой» промысел Шлиссельбургского уезда, который официально носил название «питомнический», но кое-где его окрестили «производством ангелов».
«У всякого свой промысел», –
утверждает пословица. Трудно идти против народной мудрости, равно как и против годами сложившихся стереотипов. Каким промыслом занималось большинство населения Шлиссельбургского уезда, или, выражаясь современным языком, какой вид трудовой деятельности приносил наибольшую прибыль населению? Не сомневаюсь, что оглянувшись вокруг и поддавшись житейской логике, современник ответит – рыбным, лесным и плитным. Будет прав, но отчасти. Несколько деревень Поречской и Путиловской волостей – Хандрово, Вороново, Гонтовая Липка, Гайтолово, Горная Шальдиха, Валовщина и Петровщина, и два села Ивановской волости – Никольское и Воскресенское, – вот, главным образом, и весь район добычи плиты, большая прибыль от которой, все же, приходилась на долю хозяина. Территория охвата населения рыбной ловлей чуть шире – уже шесть волостей из десяти, но по количеству крестьян, занятых этим промыслом, он в несколько раз уступал плитному. Так что как промысел, рыболовство было мало распространено в Шлиссельбургском уезде, хотя для домашнего употребления рыбу ловили повсеместно. Лесной промысел мог бы выйти на первое место по числу участников и по получаемому заработку, если бы не высокая степень опасности для жизни из-за рискованных условий труда, к тому же – полного, вплоть до начала 20 века, отсутствия медицинского обеспечения и санитарного надзора. При этом добавлю, что пребывая постоянно на открытом воздухе ранней весной с ее холодными «злыми» ветрами, дождями и сыростью, проталкивая при помощи шестов застрявшие на изгибах рек бревна, рабочим постоянно приходилось стоять босиком или же по пояс в воде, для ночлега размещаясь вдоль берега у костра. Подобная романтика мало привлекала к себе население уезда, так что лесным сплавом, выгонкой и сплоткой бревен, занимались в основном пришлые – мужчины, женщины и дети из Новгородской и Архангельской губерний.
Разрушая границы принятых стереотипов, вынесу на всеобщее обозрение список промыслов, благодаря которым местное население удовлетворяло свои многообразные нужды, как то: приобретение одежды, топлива, строительного леса, ремонт инвентаря, внесение податей и платежей, а также оплата духовенству. Любителям статистики скажу, что по данным сплошной переписи 1900 года в Шлиссельбургском уезде было зарегистрировано 7226 крестьянских хозяйств (проще говоря – семей), из которых исключительно земледелием занимались 7%, исключительно промыслом – 19%, а оставшиеся 74% совмещали ведение домашнего приусадебного хозяйства с заработком «на стороне», т.е. промыслом.
Чем земля богата
Грибной и ягодный промысел был на втором месте в уезде после молочного, который приносил хороший заработок, надежно обеспечивая семью. Ягоды – клюква, подснежная и осенняя, черника, лесная земляника, морошка, брусника и грибы – преимущественно рыжики и грузди. Если в конце июля – начале августа выпадали сильные дожди, то с 15 августа начинался сбор грибов для засолки на зиму. Во время так называемого «бабьего лета» по всем проселкам и дорогам уезда встречались многочисленные группы людей с корзинками в руках. Цены на ягоды и грибы сильно менялись в зависимости от урожая, поднимаясь или опускаясь в разы, но грибы давали значительно меньше заработка, чем ягоды. Смородина, крыжовник, клубника, земляника, выгонка кустов земляники и раннего винограда – относились к садоводческому промыслу, которым вплотную занимались крестьяне только двух волостей – Колтушской и Рябовской. К летним промыслам еще добавим собирание цветов и муравьиных яиц. Последним занимались крестьяне трех волостей: Шапкинской, Токсовской и Матокской. Для розничной продажи и в столичные магазины отправлялись фиалки и ландыши, в аптеки – дикая ромашка, муравьиные яйца и, опять-таки, фиалки. Для кондитерских собирали донник.
Не рискуя ошибиться, скажу, что такие промыслы как обдирание и сбыт ивовой коры, а также плетение корзин были распространены по всему Шлиссельбургскому уезду и занимались ими все члены семьи. При заготовке коры предварительно срубали дерево или обрабатывали его на корню. Обыкновенно один человек в состоянии был «надрать» около одного пуда коры в сутки. Кору сушили на солнце, обивали цепями, толкли и уже в измельченном виде доставляли в Петербург. Так что обилие на территории всего уезда ивовых кустарников позволяло семьям получать заработок не только от заготовок коры, но и от плетения корзин. Детей с 5-6-летнего возраста обучали мастерству плетения, начиная с завершающего этапа всего процесса – «чистки» корзины, т.е. срезания торчащих концов и придания корзине некоторого вида изящества. Этот труд считался самым легким, но требовал от работника в известной степени вкуса. Да еще если ива своя, то этот промысел также приносил значительный доход семье. Сбывали товар сами кустари в Петербурге на Сенной площади. В ряду этих промыслов могло стоять и изготовление метел – то, чем занимались все, за малым исключением, жители двух финских деревень Волоярви и Киммакала Токсовской волости. Так что в действительности выходило, что две маленькие финские деревушки Шлиссельбургского уезда являлись главными поставщиками метел в Петербург, изготовляя за сезон более 160 тысяч штук. В силу сказанного становится понятным, почему в Ивановской волости так и не получил развитие этот вид деятельности, имея в наличии своего «домашнего» метелочника.
Зарабатывали также на барышничестве, иначе – перекупке. Но «прасолов» в уезде не жаловали, хотя потребность в них ощущалась, особенно в отдаленных от столицы южных волостях. Официально их числилось в уезде чуть более 200 человек.
Понятно, что местное население не всегда промышляло в пределах своей деревни или ближайшей округи. Крестьяне периодически перекочевывали из волости в волость, из деревни в столицу, точно перелетные птицы, возвращаясь на зиму домой. Так что в городе оставались только те, кто поступал в услужение. Домой они не возвращались, таково было условие при найме. Из Шлиссельбургского уезда в услужение уходили, главным образом, женщины (не исключая детей и старух). Прислуга требовалась личная и кухонная, конюшенная и дворовая. Мужчины нанимались в качестве сторожей, лакеев и швейцаров. Наибольший отход в услужение наблюдался в четырех южных волостях – Ивановской, Лезьенской, Путиловской и Шапкинской.
«Золото» Петербурга
Подстоличное расположение Шлиссельбургского уезда наложило отпечаток на развитие промышленной деятельности всего местного населения. Крестьяне кормили столицу, а столица, в свою очередь, кормила крестьян. Так, мощение Петербургских дорог и улиц в 19 веке побудило крестьян к добыче булыжника в изобилующих этим природным материалом Рябовской, Ивановской и Путиловской волостях. А развитие в уезде судовладения и всякого рода извоза было вызвано потребностью столицы в сене, овсе, дровах и стройматериалах. К тому же, приходится признать, что проблема вывозки из города нечистот, снега и «золота» в те времена решалась при помощи крестьян ближайших к столице волостей.
«Золото» вывозилось из Санкт-Петербурга в большинстве своем чухнами из северной части уезда на телегах или же погружалось на судна, владельцами которых были крестьяне Ивановской волости. В эту деятельность было включено до 15 000 человек. Золотари обыкновенно нанимались очищать отхожие места в домах на весь год. Они же очищали дворы от мусора и снега. Обыкновенно чухны-золотари приезжали в Петербург по ночам, чтобы не беспокоить обывателей. Уже с вечера тянулись в столицу вереницы чухонских лошаденок, запряженных в сани, на которых стояли чаны, размером два метра в диаметре и метр в высоту. Вывозили «золото» из Петербурга на свои поля или на продажу крестьянам ближайших селений. Употребление Петербургского «золота» распространено было в приневских селениях и ближайших к столице волостях – Рябовской, Колтушской, а также Ивановской и Путиловской. Так, на десятину земли выливалось от 30-80 чанов удобрения, в зависимости от культуры посадки.
«Ангельский» промысел
«Можно смело сказать, что жители столицы имеют больше дел с чухнами, нежели с русскими крестьянами, – так метко подметил столичную жизнь конца 19 века современник.
Чухны ежедневно переполняют собой столичные рынки. На окраинах столицы, на щитах мелочных лавок даже названия вывешиваются на финском языке». Финны-крестьяне, которые, по данным переписи 1900 года составляли половину населения Шлиссельбургского уезда, доставляли в Санкт-Петербург молочные продукты, разную рыбу, и, как писалось выше, урожаи садов и полей. На чухонской двухколесной таратайке, запряженной низкорослой лошаденкой, проезжая мимо дач в сторону столицы, чухны то и дело выкрикивали: «Масло! Чухонское масло! Рыба свежая, форели, сиги! Раки хорошие! Грибы белые и красные!» На каждом возу нагружены были жестяные бидоны с молоком, в деревянных кадушках – свежее масло. Во время летней жары во избежание порчи молоко обкладывали льдом, а сверху покрывали сеном или рогожею. Чухны останавливались на всех рынках и даже по дворам. Особенно много съезжалось их на Охтинском рынке. Но не только это связывало чухон со столицей. Сюда их притягивал другой «бизнес», который начинался за дверьми Воспитательного дома. Промысел этот, известный еще под характерным названием «производство ангелов» (когда ребенок умирал, считалось, что одним ангелом на небе стало больше), так вот, промысел этот имел своей целью вскармливание питомцев Воспитательного дома, к тому же был весьма любопытный. С одной стороны, этот промысел приносил чухнам хороший капитал: по доходности он превышал все остальные промыслы уезда, кроме молочного. С другой стороны, «питомничество» породило особый вид барышничества, или ростовщичества. Надо признать, что на воспитание, сказать точнее – на прокорм, детей брали по большей части нуждающиеся семьи. Барышники – преимущественно торговцы и лавочники, ссужали деньгами под 33% те семьи, которые наметили взять ребенка, до времени получения за него платы от Воспитательного дома. Так что «золотым» этот промысел назывался по праву. Им занималась десятая часть всех крестьянских семей уезда. На воспитание давали от одного до 6 детей, и только тем семьям, где имелась хотя бы одна корова. Дороже платили за детей до 2-летнего возраста, самая малая плата была за 15-летнего, так как считалось, что в эти годы «питомец» сам представлял уже рабочую силу.
Наибольшее развитие питомничество получило в Матокской и Токсовской волостях, хотя распространен он был по всему уезду, и совсем не прижился в Колтушской и Путиловской. И все же, большая часть местного населения сторонилась подобного рода заработком, так как не хотели «брать греха на душу». Высокая смертность питомцев вошла, как уже говорилось, в поговорку, а в цифрах выражалась в 75% до годовалого возраста.
«Тайный плод любви несчастной»
Питомнический промысел, можно сказать, единственный по всей России, который питался и поддерживался особенностями столичной жизни. Из многочисленных причин, заставлявших матерей приносить незаконнорожденного ребенка в Воспитательный дом, были, во-первых, бедное социальное положение, а во-вторых, давление общественного мнения. Большинство незаконнорожденных детей доставлялось пришлым населением столицы, живущим в услужении, – горничными, кухарками и т.п. Роженицы принимались во всякое время дня и ночи дежурным врачом и могли, если желали, оставаться секретными. Им разрешалось не называть ни себя, ни своего звания, ни места жительства. У директора хранился только конверт, в котором роженица записывала все свои данные на случай смерти, и вскрывался он только им одним.
Ежегодно в Воспитательный дом приносили до 10 000 незаконнорожденных младенцев не старше 1 года. За 20 лет его работы не было ни одного дня, чтобы не приносили детей. Несли младенцев акушерки, сами матери, и даже отцы. Городовые доставляли подкидышей из полиции. Одних приносили с метриками, запечатанными в конвертах, других без всяких документов, порой без имени. Каждый день в 4 часа врач проводил медицинское обследование принесенных детей с выявлением диагноза, если наблюдалась патология, и с дальнейшим лечением. Исследования врача заносились в билеты голубого цвета – для мальчиков и розового – для девочек. Последняя запись в билете – вес и мера – делалась при отправлении питомца в деревню. Кормили детей специальные «мамки»-кормилицы. В каждой палате имелся камин, с пристроенной сушильней для детских пеленок. Традиционное укачивание детей в Воспитательном доме было отменено. При крещении всем мальчикам и девочкам, принесенным в один день, давали одно имя в честь святого (и святой) того дня.
Проследим жизнь младенца незадолго до его отправления в деревню к крестьянину или чухонцу. Здоровый ребенок находился в Воспитательном доме 2-3 недели, но не дольше 6. Перед отправкой его снабжали дорожным билетом, а с собой давали несколько пеленок, рубашку, шапочку, свивальник, суконку и бумазейку. За день до отъезда ему на шею надевали костяной знак на белом шелковом шнурке, который запломбировывали печатью Воспитательного дома. С одной стороны знака был вырезан номер питомца и год его приноса (счет номеров велся с каждого нового года), а с другой стороны был вырезан крест. Костяной знак представлял собой круглую пластинку из кости величиной с современную пятирублевую монету. Детей отправляли по субботам, а в пятницу пломбировали знаки. Этим делом заведовал особый чиновник, который следил, чтобы каждому ребенку надевали соответствующий ему номер. Процедура пломбирования происходила следующим порядком: когда приносили дорожные билеты, костяные знаки и шнурки, «мамки», держа детей на руках, выстраивались «гуськом», в затылок одна другой, например, человек до 40. Затем по очереди подходили к письменному столу и получали дорожный билет, надевали на костяной знак, который запломбировывали, предварительно сверив номера с билетом. Эти номера помогали отыскивать детей в деревнях, или справляться, живы ли они. Костяные знаки надевали на коротком шнурке, чтобы его нельзя было снять с головы ребенка во избежание злоупотреблений. Представим, что у кормилицы, помимо питомца, есть еще свой ребенок. Если допустить, что в случае смерти питомца «мамка» перевесит шнурок на своего ребенка, то становится понятным, что принимаемые меры были не напрасны, да и не безосновательны, как показывала практика. Кроме того, эти знаки помогали «мамке» отличить своего питомца от чужого, поскольку в одной деревне их могло воспитываться до нескольких десятков, а то и сотня. Количество питомцев в некоторых чухонских деревнях было настолько значительно, что население последних носило ярко выраженный смешанный характер.
Токсовской округ
В день приезда из Петербурга «мамки» с питомцем старуха-чухонка прибивала к стене своего дома дощечку зеленого цвета с надписью «П.В.Д.», что означало – питомец Воспитательного дома. Если рядом вешали дощечку белого цвета, то это означало, что в избу взяли еще и грудного младенца. Такие знаки были необходимы для более удобного надзора за питомцами, как со стороны врача, так и со стороны надзирателей. Всего по губернии трудились 23 окружных надзирателя и 8 окружных врачей со своим штатом, которые заведовали 8 лазаретами. Вся Петербургская губерния была разделена на 11 воспитательных округов, каждый из которых насчитывал не менее 1 000 и не более 2500 тысяч питомцев. Северные волости Шлиссельбургского уезда входили в состав Токсовского воспитательного округа с лазаретом в Гарболове. Всего же в конце 19 века в Шлиссельбургском уезде воспитывалось в крестьянских семьях без малого 1 000 детей, в числе которых – 854 – в Токсовской и Матокской волостях.
В заключение
Как уже было сказано, 74 % всех жителей уезда совмещали ведение личного приусадебного хозяйства с заработком «на стороне». В это количество входили также мелкие производители, мастерством которых гордился весь уезд. Всем известно неповторимое искусство путиловских монументальщиков. Пошивом сапог прославилась деревня Сологубовка, имея хороший рынок сбыта на плитных ломках. Ремесленный ряд Шлиссельбургского уезда могут продолжить шляпочники, живописцы и бондари, кузнецы, гончары, мастера по работе с медью, бронзой и серебром и даже золотых дел мастера. Последние проживали в Лезьенской (11 человек), в Никольской и Поречской (по одному), в Путиловской (два) и в Шапкинской (17 человек) волостях. Четыре белошвейки и две золотошвейки трудились в Лезьенской и Путиловской волостях. Кружевницы никольские и ивановские славились умением плести салфетки и покрывала, а вязаные из овечьей шерсти рубашки, носки и перчатки изготовлялись в Лезьенской, Путиловской, Токсовской и Шапкинской волостях. Единственный в уезде гончар из Матокской волости вынужден был продавать все свои изделия – цветочные расписные горшки, умывальные тазы, пепельницы, статуэтки и детские игрушки – барышникам, которые в свою очередь развозили товар по деревням, торжкам и ярмаркам губернии, а весной отправляли его в Санкт-Петербург, Петрозаводск и другие ближайшие промышленные центры. И, наконец, последнее – лучшие фабриканты выдавали за свое изделие резную мебель (столы, стулья, табуретки и буфеты), выполненные крестьянами деревень Турышкино, Петрово, Пухолево и Погорелушек, продавая ее на местных ярмарках и на Петербургском Апраксином рынке.
Все вышеперечисленные ремесла требовали, без сомнения, большего умения и вкуса, чем, скажем, выкапывание булыжника из болот, сплав леса или, даже, вывоз нечистот. Но одно связывало этих людей – «без труда нет добра», так всегда говорили в народе – это знали все: и кузнецы, и мебельщики, и сапожники, и корзинщики, кружевницы и золотошвейки, и это одно делало местных тружеников слагаемыми свободной и сильной державы, образцом которой и являлся Шлиссельбургский уезд.
На фотографиях:
1. Баржа с дровами.
2. Выемка муравьиных яиц.
3. Обрезка ивового кустарника.
4. Продажа метелок.
5. Чухонки на рынке.
6. Продавец корзин.
7. Воспитательницы.
Подготовила Ирина Безносюк
Материал использован исключительно из фондов государственных библиотек.
Рекомендуемые новости
«Единая Россия» во второй раз проведет летний этап Всероссийского спортивного марафона «Сила России»
17 апреля 202417 марта завершился зимний этап «Силы России». Летний этап марафона стартует 1 июня и продлится до 10 августа – Дня физкультурника.
Новый конкурс грантов — новые возможности
15 апреля 2024Продолжается приём заявок на второй в этом году конкурс грантов губернатора Ленинградской области — общая сумма поддержки социальных инициатив НКО составит 25 млн рублей, отбор организаций будет проходить на муниципальном уровне.
Стартовал региональный этап проекта «Детский спорт» по бадминтону
15 апреля 202413 апреля начался региональный этап проекта «Детский спорт» по бадминтону. На открытии от лица координатора проекта «Детский спорт» в Северо-Западном федеральном округе – Вячеслава Комарова, а также руководителя федерации школьного спорта РФ – Ирины Родниной, Секретарь первичного отделения Партии Александр Русских поприветствовал участников.
Ведущие политологи отмечают беспрецедентный уровень поддержки на предварительном голосовании «Единой России»
12 апреля 2024Проведению процедуры предварительного голосования «Единой России» был посвящён экспертный круглый стол «ЕДГ-2024. Процесс выдвижения на предварительное голосование, портрет кандидата, новации в процедуре» в Центральном исполкоме партии. Участие в нём приняли ведущие политологи и политконсультанты.
Депутаты «Единой России» проверили работу медицинских учреждений в Ленинградской области
11 апреля 2024Депутаты начали знакомство с проблемами здравоохранения на местах с Киришей
Говетслужба предупреждает: здоровье животного - в руках хозяина
09 апреля 2024С приходом весны обостряется эпизоотическая ситуация, связанная с распространением особо опасных болезней животных, в первую очередь африканской чумы свиней, высокопатогенного гриппа птиц, ящура, оспы овец и коз, заразного узелкового дерматита и других инфекций.
Социальный фонд РФ информирует
09 апреля 2024С начала 2024 года отделение Социального фонда Росси по Санкт-Петербургу и Ленобласти оплатило свыше 22 тысяч дополнительных выходных дней по уходу за детьми с инвалидностью.
На Невском ССЗ стартовала акция «Неделя без турникетов»
08 апреля 20242 апреля на Невском судостроительно-судоремонтном заводе (входит в ОСК, базовое предприятие Ленинградского РО СоюзМаш) стартовал весенний этап всероссийской профориентационной акции «Неделя без турникетов».
